Оказание интимных услуг за вознаграждение известно с незапамятных времён. С этим явлением были хорошо знакомы жители древних цивилизаций Месопотамии (18 в. до н.э.), а ветхозаветная Раав из Иерихона и другие упомянутые в Библии блудницы известны аж со 2 тысячелетия до н.э.! Древнегреческая и Древнеримская цивилизации тоже не отставали: там этим ремеслом промышляли не только женщины, но и мужчины (равноправие!). С введением христианства и его понятием греха проституция, тем не менее, не исчезла, но стала считаться занятием постыдным и недостойным, а церковь начала культивировать образ кающейся грешницы.
Первые упоминания о «самой древней профессии» в Вильнюсе относятся к 16 веку, хотя в то далёкое время запрос общества на подобные услуги был ещё невелик, поскольку нравы и так были довольно свободные. Тем не менее, всякое случалось. Например, акт проверки, датированный 1574 годом, донёс до нас историю о том, как в доме на ул.Замковой (Пилес), принадлежавшем Капитулу (при Кафедральном Соборе), был обнаружен незаконный притон. Супруга мясника Якова, снимавшего там квартиру, нанимала молодых девушек, которые по ночам «обслуживали» мужчин. Семья была немедленно выселена, правда, неизвестно, понесла ли эта сводня какое-либо наказание.
Эпоха географических открытий принесла с собой в Европу новую болезнь – сифилис, который стал быстро распространяться среди барышень с низкой социальной ответственностью и их клиентов. Этому так же способствовало и общее ослабление аскетической христианской морали, и появление наёмных армий, что заставило власти многих европейских государств с 18 века взять деятельность жриц любви под полицейско-врачебный надзор. В 19 в. Российская имперская администрация признала проституцию неизбежным злом и взяла её под контроль. В 1843 г. публичные дома были легализованы, а их жительниц обязали регистрироваться в специальных Врачебно-полицейских комитетах и дважды в неделю проходить медицинский осмотр. Регистрация означала замену паспорта на специальный документ, называемый в народе «Жёлтый билет». С момента получения такого документа (паспорт оставался в полицейском участке) женщина не могла заниматься никакой другой работой, кроме продажи своего тела. Вернуться к обычной жизни и вернуть паспорт теоретически было возможно, но практически это было нереально.
В нашем городе для контроля за древнейшим ремеслом при генерал-губернаторе было создано Особое присутствие по городу Вильне под председательством вице-губернатора; членами правления были инспектор медицинского Управления, чиновники от прокуратуры и военного ведомства, военный врач и главврач одной из виленских больниц. Специальный департамент полиции осуществлял надзор за домами терпимости.
В 1867 году в Вильнюсе действовали 13 публичных домов, хозяйками которых были еврейки. Эти дома находились на ул.Жандармский пер. (Йогайлос), Радунская (Науйининку), Кожевенный переулок (Одминю), Субоч (Субачаус), Семёновская (Стуоки-Гуцявичуса), Стефановская (Шв.Стяпоно), Мостовая (Тилто), Татарская (Тоторю), Михайловский пер. (Волано). В них проживали 165 «тружениц сексуального фронта» в возрасте от 16 до 30 лет, 80% которых были еврейской национальности, а остальные – польки, русские и одна литовка. Большинство девушек были уроженками Вильны, однако среди них немало было и приезжих: из Августова, Гродно, Швянчёниса, Меркине, Риги, даже несколько гражданок Пруссии. Были среди обитательниц этих домов солдатские вдовы, дочери офицеров, чиновников, мелких дворян.
Содержательницами домов могли быть только женщины с безупречной репутацией (!), в возрасте от 35 до 60 лет. Сами дома должны были находиться «на достаточном расстоянии» от учебных заведений, на них не должно быть никаких вывесок. Жрицам любви запрещалось пользоваться косметикой, стоять у окна или у дверей дома.
Разумеется, планировка помещений, обстановка, мебель, уровень комфорта и сами девушки сильно различались в зависимости от категории заведения. В дорогих заведениях обязательным атрибутом была мягкая мебель, ковры, красивые шторы на окнах; девушки – хорошо и дорого одеты. Визит к такой даме стоил от 12 рублей, впрочем, посетитель мог оставить здесь и до 100 рублей. Норма для «работницы» в таком заведении была до 7 «гостей» за сутки. Публичный дом Беллы Душанской, перенесённый на Поплавы в 1907 году, имел три этажа. На первом этаже — просторный вестибюль, гостиная и зал с паркетом, четыре просторные комнаты и большая ванная комната с туалетом и оклеенными керамической плиткой стенами. На второй и третий этаж ведёт каменная парадная лестница. На каждом этаже – по десять спален, расположенных вдоль длинного коридора с обеих сторон, сами спальни – просторные, в каждой имеется окно. В доме есть кухня и столовая. Так описано в акте проверки санитарной комиссией.
Посетителями заведений среднего класса были те, кто мог заплатить за визит от 1 до 3 рублей – мелкие чиновники, студенты, младшие офицеры. Суточная норма для работниц такого заведения составляла 10 – 12 посетителей. Самая низкая, третья категория – дешёвые публичные дома для рабочего люда, солдат. Расценки в таком доме могли быть от 5 до 50 копеек, а норма для одной женщины – до 20 и более человек за сутки. В публичном доме Левина на Сафьянниках гость прямо из холодной прихожей попадал в одну из семи спален – крошечную каморку, отделённую от остальных перегородкой, не доходящей до потолка. Грязные узкие помещения обставлены старой, обшарпанной мебелью. В акте осмотра указано: «Не оборудовано тёплым туалетом». В 1891 году Городская полицейская управа упоминает публичные дома в Заречье (Ужупис), на Поплавах (ул.Паплауёс), на Преображенской улице (ул.Лейиклос). Во 2-й половине 19 в. документ под названием «Сведения о подозрительных домах» упоминает 36 домов, в которых этим ремеслом промышляли от 144 до 160 женщин. В 1883 году в городе было 16 публичных домов и 5 «домов свиданий», проверка которых выявила 90 женщин, больных венерическими заболеваниями. В 1891 году в 12 домах терпимости проживали уже 280 женщин, ещё 270 проживали в гостиницах «Рим», «Виктория», «Версаль», на частных квартирах и находились под присмотром полиции.
В 1901 году вновь была предпринята попытка закрыть публичные дома и вынести их из центра города на окраины, но она потерпела неудачу из-за отсутствия чёткого плана. Вначале публичные дома с улиц Татарская (Тоторю) и Кожевенный пер. (Одминю) переместили на Заречье, затем – на Сафьянники, на Полтавскую (Панерю), и Оренбургскую (Швитригайлос) и Александровскую (Альгирдо) улицы. Это вызвало протесты жителей Поплав, Сафьянников и, особенно районов, прилегавших к железной дороге, поскольку в этих районах начались грабежи, разбойные нападения, пьяные драки. В донесении генерал-губернатору от 1 декабря виленский полицмейстер сообщает, что публичные дома на Поплавах, принадлежащие Двейре Визнер, Екатерине Мейер, Хане Майзель, Бейле Душанской и Марии Евстафьевой, закрыты, цветные фонари с фасадов сняты, обитательницы домов разъехались. Однако древнейшее ремесло продолжало процветать не только на Поплавах, в Заречье, на Сафьянниках и ул.Аукштайчю. На ул.Вилкомирской (Укмергес) действовало 9 публичных домов. В 1906 году в Вильне официально действовали 8 больших и множество мелких «домов терпимости», называемых публичными домами. Если верить отчётности, их доход составил 60 000 рублей. Заработок лишь только двух заведений – Этки Брезингер и Хаи Фейгельсон, находившихся на Оренбургской улице (Швитригайлос) в 1906 году составил 18 603 рубля – треть от доходов всех виленских домов терпимости. Такой доход приносила средних размеров фабрика. Кстати, государство не взимало налоги с этих заведений, но взятки чиновники с удовольствием брали, не брезговали.
Доходы проституток были довольно высокими: дорогая проститутка в среднем могла зарабатывать в 10 – 12 раз больше, чем, к примеру, работница текстильной фабрики. Только вот деньги уходили на дорогую одежду, выпивку, наркотики… Сценарий у всех был один: из дорогого борделя через пару-тройку лет девушка попадала в более дешёвый, потом в третьеразрядный, а оттуда – на улицу… Мало кто из них доживал до 30 лет.
Тем не менее, соблазн лёгкого заработка всколыхнул дно общества. Даже на таких улицах, как Савич, Островоротная, Большая появились притоны, где древнейшей профессией зарабатывали от 1 до 6 женщин. Из-за частой смены места жительства полиция не в состоянии была отслеживать этих дам, что обеспечивало больницам неиссякаемый поток больных венерическими заболеваниями, а хозяйкам притонов и сводникам позволяло чувствовать себя безнаказанными. Рынок сексуальных услуг всё больше криминализировался, а отбывших Сибирскую каторгу преступников вряд ли можно было испугать двухнедельным сроком в арестантской. Члены комитета медицинско-полицейского надзора тоже не чувствовали себя в безопасности. В рапорте от 17 июля 1907 года член такого комитета Смоткин сообщает, что во время его дежурства гражданка города Слуцк сводница Малка Кноп нагло вербовала женщину, за что была задержана. Во время задержания она ругалась и угрожала Смоткину, а её сожитель пообещал его прирезать.
В 1907 году указом виленского генерал-губернатора 8 публичных домов были выселены с Оренбургской улицы (Швитригайлос) и получили разрешение обосноваться на Сафьянниках, неподалёку от Пречистенского православного собора. Невзирая на протесты архиерея городским властям, что «дома разврата находятся рядом с Храмом Божьим», район постепенно превращался в «центр сексуальной индустрии», публичные дома росли, как грибы и на соседних улицах Бокшто, Паупё, Савич, Аукштайчю, в Райском переулке (Страздялё).
Так район Сафьянники (ныне – Тимо) надолго, до конца 30-х годов 20 века, приобрёл славу района «красных фонарей». В 1940 году пришедшая Советская власть кардинально решила проблему: все 449 зарегистрированных проституток были вывезены из города. Во время войны жалкие лачуги на Сафьянниках подверглись разрушению, а после войны окончательно исчезли, чего нельзя сказать о самом явлении. Но это, как говорится, уже другая история…
